Органный зал с привидениями. В Белгородской филармонии отмечают день 6-летие четырёхэтажного инструмента

Шесть лет назад 15 декабря в Белгородской филармонии впервые прозвучали звуки органа. Гигантский музыкальный инструмент в четыре этажа — единственный во всём Черноземье. Все эти годы на нём играет органист Тимур Халиуллин. Музыкант родился в Удмуртии, выучился на органиста в Петербурге и в 2012 году приехал работать в Белгород.

Сегодня в 19.00 Тимур Хулиуллин будет играть на концерте, вместе со слушателями празднуя день рожденья уникального инструмента. А сайт Go31 предлагает вниманию читателей несколько мыслей и признаний Тимура Халиуллина о себе и своём музыкальном инструменте.

В России всегда было много органов, мода на них появилась при Петре I, тогда у нас и карильон был. После революции всё было разрушено. Первый новый карильон в России появился в 2001 году, стали восстанавливать органы. В последнее появилось много новых концертных площадок. Орган стал очень востребованным инструментом, на который идут, залы всегда забиты, билеты достать очень трудно. Это приятно, стимулирует к творчеству.

Реакцию публики я не вижу, я чувствую. Любой исполнитель меня поймёт. В каждой паузе слышишь дыхание отдельного человека, концентрацию внимания двухсот человек. Это ни с чем нельзя перепутать.

Бывают концерты, когда этот контакт не устанавливается, у публики рассеивается внимание, и у тебя в ответ. Если кто-нибудь начинает громко кашлять и не может остановиться, или кто-то входит-выходит - выводит из образа. Кроме того, у меня есть зеркало, и я могу воочию наблюдать, что у меня за спиной. Часто люди медитируют, закрыв глаза. Может, уснули? Но понимаешь, что нет – они кайфуют.

Мне очень нравится переводная немецкая литература. Я люблю перечитывать Гессе, Манна. Это не простая литература, и, думаю, поэтому не особо популярная. Ещё Пруст – у него такие сумасшедшие сложные предложения, просто щекочут мозг, приходится разбираться иногда. Я знаю, что у меня много пробелов в литературе, и я рад, что они у меня есть.

Обычно я сплю до 12, потому что ложусь не раньше шести утра. Заниматься я начинаю с 12 ночи - это самое спокойное время, никто не отвлекает. А до этого я репетирую с солистами. Или бегаю по административно-хозяйственным делам. Многие эти дела теперь висят на мне. Приглашения, организация планов. Занимаюсь всем - вплоть до проблем вентиляции и гарантийного ремонта органа. Есть, чем заняться днём, а на ночь оставляю самое святое.

Не только к инструменту, я и к залу трепетно отношусь: каждый недочёт фиксирую и о нём докладываю, наверное, замучал нашу дирекцию и хозяйственников. Потому что каждая щель в дверях, которая свистит - это проблема. Скоро будем менять вентиляцию в зале – нужно исключить не только лишний звуки, но и оптимизировать уровень влажности. Здесь хороший климат-контроль, но не всегда справляется, а любая мелочь может навредить органу. Даже насекомые.

С нашим органом такого пока не случалось, но казусы всякие возможны. Сверху на орган может упасть всё, что угодно от штукатурки и пыли. Если муха попадает в трубу, она засоряет сопла. Случаев, когда орган страдал из-за насекомых, очень много. Пример тому — Петербургская филармония, где во время реставрации органа было обнаружено много мёртвых мух. Кстати, в здании филармонии водятся привидения.

Иногда, глубокой ночью, я слышу, как звенит огромная люстра в холле... Иногда в эти моменты свет в зале сам по себе включается. Да, я уверен, что это привидение (смеётся). Мне очень нравится, когда звенит эта люстра. В эти моменты я чувствую себя таким Гарри Поттером…

Фото Аллы Григорьевой