«Ты с немцами одним воздухом дышала, этого достаточно». В Белгороде прошла акция памяти жертв политических репрессий

В пятницу, 30 октября, в Белгороде прошла акция памяти жертв политических репрессий. По традиции, в этот день у одноимённого с акцией памятника в парке Памяти возложить цветы собрались белгородцы, которые так или иначе в сталинские времена пострадали от 58-й статьи — преступления против государства. 

Кроме того, акцию поддержали сотрудники центра молодёжных инициатив и депутат городского совета депутатов Александр Пыж. По его словам, в следующем году около памятника установят терминал, на котором в режиме онлайн можно будет узнать различную информацию о белгородских жертвах политических репрессий.

Корреспондент сайта Go31.ru побывал на акции памяти и пообщался с некоторыми участниками.

Все собравшиеся в этот день в парке у памятника в основном люди пожилого возраста, их около 40 человек. Кто-то из присутствовавших сам сидел за измену родине, у кого-то отправили в лагеря или расстреляли близких родственников. 

Уроженец села Алексеевки Корочанского района Александр Ефимович Волошкин пришёл сюда с большим венком, в правой руке он держит две гвоздики, а в левой — носовой платок. В 39-м году от рук НКВД погиб его отец, бывший офицер Российской армии.

В течение нескольких лет отца Волошкина по несколько раз в месяц забирали из дома и увозили в неизвестном направлении, как рассказывал сам отец — на допросы. За два года такой жизни не выдержало сердце и он скончался. Александру Ефимовичу тогда было десять лет.

— Замучали его: ночью заберут, неделю подержат, выпустят, — вспоминает Волошкин. — Потом снова. Подержат — выпустят, подержат — выпустят. Нас семеро детей было и мать, а он с нами почти не жил, его вечно куда-то таскали. Кто-то донос написал, что у отца золото есть, так у нас все полы подняли, стены поломали, весь дом разрушили. А какое золото-то у нас может быть?

По словам Волошкина, золото у них так и не нашли, а дом никто восстанавливать не стал, пришлось несколько лет всей семье скитаться. Сейчас он вместе со своим другом, Николаем Захаровичем, каждый год приходит к памятнику и возлагает цветы.

Николай Захарович лично пострадал от сталинских репрессий, в 52-м он учился на втором курсе Воронежского университета, тогда же отправился на Воркту и провёл там четыре года.

— Кто его знает, за что меня туда отправили, — рассказывает он. — Донос написал кто-то. Тогда всех подряд, без разбору сажали. Через год, в 53-м, была создана комиссия Президиума Верховного совета, рассматривала все дела, до меня добрались только в 56-м. В первую очередь у нас иностранцев освобождали, потом ещё кого-то, а потом и нас. Из нашего университета не только меня забрали, много было таких. А сколько вообще у нас людей было на Воркуте и не посчитать, очень много.

По другую сторону от памятника стоит невысокого роста мужчина, на вид лет 60-и, в руках у него плакат с надписью «Воркута» и две чёрно-белые фотографии мужчины и женщины. Это его родители, которых в республику Коми отправили после войны: «слишком хорошо воевали». Там Сергей Бухмиров и появился на свет.

Мать Бухмирова, Екатерина Матвеевна, родилась под Белгородом в селе Беловском, закончила школу и поступила в педучилище. Там учила немецкий и в 43-м, перед первым освобождением Белгорода, её завербовали советские разведчики, она стала сотрудницей разведотдела 2-го Украинского фронта. Она успешно выполняла задания и через какое-то время её в составе группы из трёх человек забросили в Молдавию. Там в какой-то момент у них села рация и им отправили питание вместе с ещё одной разведчицей. Девушку сразу взяли в плен немецкие войска и она сдала всю группу.

— Не знаю как, но маме удалось сбежать из плена, — рассказывает Бухмиров. — Она вернулась к нашим, отчиталась, и ей дали десять дней на отдых. А через пять часов — десять лет лагерей. За что? Ей сказали «Ты с немцами одним воздухом дышала, этого достаточно», — объяснили ей причину.

Будущего супруга разведчицы тоже отправили на Воркуту за то, что побывал в плену у немцев.

— А что ему было делать? Их окружили, не пулю же себе в висок пускать, жить-то хочется, — недоумевает Бухмиров. — Или яд с собой носить?

После возвращения из лагерей отношение к семье «врагов народа» у окружающих было, мягко говоря, не самое лучшее. Соседи в них тыкали пальцами, на работу брать никто не хотел, а в училище, куда поступил Бухмиров, он то и дело искал отговорки, почему родился на Воркуте: «комсомольцами были мои родители, работали там», — оправдывался он.

У родителей круг друзей был небольшим, некоторые из этого круга вместе с ними отбывали наказания по 58-й.

—«Болтунами» были, в основном. Болтун — это вот как ты сейчас, стоишь с подозрительным мужчиной, разговариваешь, а за тобой следят. Ты аккуратнее будь, я ведь и правда подозрительный, с плакатом вот стою. Не подозрительный? А так, — спрашивает Бухмиров и расстёгивает куртку. За пазухой из кобуры у него торчит пистолет, а из внутреннего кармана выглядывают какие-то документы. — То-то же!